Тёркин-Тёркин
Чья-то печка, чья-то хата,
На дрова распилен хлев…
Кто назябся – дело свято,
Тому надо обогрев.
Дело свято – чья там хата,
Кто их нынче разберёт.
Грейся, радуйся, ребята,
Сборный, смешанный народ.
На полу тебе солома,
Задремалось, так ложись.
Не у тёщи, и не дома,
Не в раю, однако, жизнь.
Тот сидит, разувши ногу,
Приподняв, глядит на свет.
Всю ощупывает строго, –
Узнаёт – его иль нет.
Тот, шинель смахнув без страху,
Высоко задрав рубаху,
Прямо в печку хочет влезть.
– Не один ты, братец, здесь.
– Отслонитесь, хлопцы. Темень…
– Что ты, правда, как тот немец.
– Нынче немец сам не тот.
– Ну, брат, он ещё даёт,
Отпускает, не скупится…
– Всё же с прежним не сравнится, –
Снял сапог с одной ноги.
– Дело ясное, – беги!
– Охо-хо. Война, ребятки.
– А ты думал! Вот чудак.
– Лучше нет – чайку в достатке,
Хмель – он греет, да не так.
– Это чья же установка
Греться чаем? Вот и врёшь.
– Эй, не ставь к огню винтовку…
– А ещё кулеш хорош…
Опрокинутый истомой,
Тёркин дремлет на спине,
От беседы в стороне.
Так ли, сяк ли, Тёркин дома,
То есть – снова на войне…
Это раненым известно:
Воротись ты в полк родной –
Всё не то: иное место
И народ уже иной.
Прибаутки, поговорки
Не такие ловит слух…
– Где-то наш Василий Тёркин? –
Это слышит Тёркин вдруг.
Привстаёт, шурша соломой,
Что там дальше – подстеречь.
Никому он не знакомый –
И о нём как будто речь.
Но сквозь шум и гам весёлый,
Что кипел вокруг огня,
Вот он слышит новый голос:
– Это кто там про меня?..
– Про тебя? –
Без оговорки
Тот опять:
– Само собой.
– Почему?
– Так я же Тёркин.
Это слышит Тёркин мой.
Что-то странное творится,
Непонятное уму.
Повернулись тотчас лица
Молча к Тёркину. К тому.
Люди вроде оробели:
– Тёркин – лично?
– Я и есть.
– В самом деле?
– В самом деле.
– Хлопцы, хлопцы, Тёркин здесь!
– Не свернёте ли махорки? –
Кто-то вытащил кисет.
И не мой, а тот уж Тёркин
Говорит:
– Махорки? Нет.
Тёркин мой – к огню поближе,
Отгибает воротник.
Поглядит, а он-то рыжий –
Тёркин тот, его двойник.
Если б попросту махорки
Тёркин выкурил второй,
И не встрял бы, может, Тёркин,
Промолчал бы мой герой.
Но, поскольку водит носом,
Задаётся человек,
Тёркин мой к нему с вопросом:
– А у вас небось «Казбек»?
Тот помедлил чуть с ответом:
Мол, не понял ничего.
– Что ж, трофейной сигаретой
Угощу. –
Возьми его!
Видит мой Василий Тёркин –
Не с того зашёл конца.
И не то чтоб чувством горьким
Укололо молодца, –
Не любил людей спесивых,
И, обиду затая,
Он сказал, вздохнув лениво:
– Всё же Тёркин – это я…
Смех, волненье.
– Новый Тёркин!
– Хлопцы, двое…
– Вот беда…
– Как дойдёт их до пятёрки,
Разбудите нас тогда.
– Нет, брат, шутишь, – отвечает
Тёркин тот, поджав губу, –
Тёркин – я.
– Да кто их знает, –
Не написано на лбу.
Из кармана гимнастёрки
Рыжий – книжку:
– Что ж я вам…
– Точно: Тёркин…
– Только Тёркин
Не Василий, а Иван.
Но, уже с насмешкой глядя,
Тот ответил моему:
– Ты пойми, что рифмы ради
Можно сделать хоть Фому.
Этот выдохнул затяжку:
– Да, но Тёркин-то – герой.
Тот шинелку нараспашку:
– Вот вам орден, вот другой,
Вот вам Тёркин-бронебойщик,
Верьте слову, не молве.
И машин подбил я больше –
Не одну, а целых две…
Тёркин будто бы растерян,
Грустно щурится в огонь.
– Я бы мог тебя проверить,
Будь бы здесь у нас гармонь.
Все кругом:
– Гармонь найдётся,
Есть у старшего.
– Не тронь.
– Что не тронь?
– Смотри, проснётся…
– Пусть проснётся.
– Есть гармонь!
Только взял боец трёхрядку,
Сразу видно: гармонист.
Для началу, для порядку
Кинул пальцы сверху вниз.
И к мехам припал щекою,
Строг и важен, хоть не брит,
И про вечер над рекою
Завернул, завёл навзрыд…
Тёркин мой махнул рукою:
– Ладно. Можешь, – говорит, –
Но одно тебя, брат, губит:
Рыжесть Тёркину нейдёт.
– Рыжих девки больше любят, –
Отвечает Тёркин тот.
Тёркин сам уже хохочет,
Сердцем щедрым наделён.
И не так уже хлопочет
За себя, – что Тёркин он.
Чуть обидно, да приятно,
Что такой же рядом с ним.
Непонятно, да занятно
Всем ребятам остальным.
Молвит Тёркин:
– Сделай милость,
Будь ты Тёркин насовсем.
И пускай однофамилец
Буду я…;
А тот:
– Зачем?..
– Кто же Тёркин?
– Ну и лихо!.. –
Хохот, шум, неразбериха…
Встал какой-то старшина
Да как крикнет:
– Тишина!
Что вы тут не разберёте,
Не поймёте меж собой?
По уставу каждой роте
Будет придан Тёркин свой,
Слышно всем? Порядок ясен?
Жалоб нету? Ни одной?
Разойдись!
И я согласен
С этим строгим старшиной.
Я бы, может быть, и взводам
Придал Тёркина в друзья…
Впрочем, все тут мимоходом
К разговору вставил я.
|
