Песнь тридцать
четвертая
Круг
девятый – Четвертый пояс (Джудекка) – Предатгели благодетелей – Люцифер – Три
пасти Люцифера – Предатели величества божеского и человеческого – Центр
вселенной – Восхождение к южному полушарию
1
Vexma regis prodeunt inferni[506]
Навстречу нам, – сказал
учитель. – Вот,
Смотри, уже он виден в этой черни».
4
Когда на нашем небе ночь встает
Или в тумане меркнет ясность взгляда,
Так мельница вдали крылами бьет,
7
Как здесь во мгле встававшая громада.
Я хоронился за вождем, как мог,
Чтобы от ветра мне была пощада.
10
Мы были там, – мне страшно этих
строк, –
Где тени в недрах ледяного слоя
Сквозят глубоко, как в стекле сучок.
13
Одни лежат; другие вмерзли стоя,
Кто вверх, кто книзу головой застыв;
А кто – дугой, лицо ступнями кроя.[507]
16
В безмолвии дальнейший путь свершив
И пожелав, чтобы мой взгляд окинул
Того, кто был когда-то так красив,
19
Учитель мой вперед меня подвинул,
Сказав: «Вот Дит[508], вот мы пришли туда,
Где надлежит, чтоб ты боязнь
отринул».
22
Как холоден и слаб я стал тогда,
Не спрашивай, читатель; речь – убоже;
Писать о том не стоит и труда.
25
Я не был мертв, и жив я не был тоже;
А рассудить ты можешь и один:
Ни тем, ни этим быть – с чем это
схоже.
28
Мучительной державы властелин
Грудь изо льда вздымал наполовину;
И мне по росту ближе исполин,
31
Чем руки Люцифера исполину;
По этой части ты бы сам расчел,
Каков он весь, ушедший телом в
льдину.
34
О, если вежды он к Творцу возвел[509]
И был так дивен, как теперь ужасен,
Он, истинно, первопричина зол!
37
И я от изумленья стал безгласен,
Когда увидел три лица на нем;
Одно – над грудью; цвет его был
красен;
40
А над одним и над другим плечом
Два смежных с этим в стороны грозило,
Смыкаясь на затылке под хохлом.
43
Лицо направо – бело-желтым было;
Окраска же у левого была,
Как у пришедших с водопадов Нила.[510]
46
Росло под каждым два больших крыла,
Как должно птице, столь великой в
мире;
Таких ветрил и мачта не несла.
49
Без перьев, вид у них был нетопырий;
Он ими веял, движа рамена,
И гнал три ветра вдоль по темной
шири,
52
Струи Коцита леденя до дна.
Шесть глаз точило слезы, и стекала
Из трех пастей кровавая слюна.
55
Они все три терзали, как трепала,
По грешнику;[511] так, с каждой стороны
По одному, в них трое изнывало.
58
Переднему не зубы так страшны,
Как ногти были, все одну и ту же
Сдирающие кожу со спины.
61
«Тот, наверху, страдающий всех
хуже, –
Промолвил вождь, – Иуда
Искарьот;
Внутрь головой и пятками наруже.
64
А эти – видишь – головой вперед:
Вот Брут, свисающий из черной пасти;
Он корчится – и губ не разомкнет!
67
Напротив – Кассий, телом коренастей.[512]
Но наступает ночь;[513] пора и в путь;
Ты видел все, что было в нашей
власти».
70
Велев себя вкруг шеи обомкнуть
И выбрав миг и место, мой вожатый,
Как только крылья обнажили грудь,
73
Приблизился, вцепился в стан косматый
И стал спускаться вниз, с клока на
клок,
Меж корок льда и грудью волосатой.
76
Когда мы пробирались там, где бок,
Загнув к бедру, дает уклон пологий,
Вождь, тяжело дыша, с усильем лег
79
Челом туда, где прежде были ноги,
И стал по шерсти подыматься ввысь,
Я думал – вспять, по той же вновь
дороге.[514]
82
Учитель молвил: «Крепче
ухватись, –
И он дышал, как человек
усталый. –
Вот путь, чтоб нам из бездны зла
спастись».
85
Он в толще скал проник сквозь отступ
малый.
Помог мне сесть на край, потом ко мне
Уверенно перешагнул на скалы.[515]
88
Я ждал, глаза подъемля к Сатане,
Что он такой, как я его покинул,
А он торчал ногами к вышине.
91
И что за трепет на меня нахлынул,
Пусть судят те, кто, слыша мой
рассказ,
Не угадал, какой рубеж я минул.
94
«Встань, – вождь
промолвил. – Ожидает нас
Немалый путь, и нелегка дорога,
А солнце входит во второй свой час».[516]
97
Мы были с ним не посреди чертога;
То был, верней, естественный подвал,
С неровным дном, и свет мерцал убого.
100
«Учитель, – молвил я, как только
встал, –
Пока мы здесь, на глубине безвестной,
Скажи, чтоб я в сомненьях не блуждал:
103
Где лед? Зачем вот этот в яме тесной
Торчит стремглав? И как уже пройден
От ночи к утру солнцем путь
небесный?»
106
«Ты думал – мы, как прежде, –
молвил он, –
За средоточьем, там, где я вцепился
В руно червя, которым мир пронзен?
109
Спускаясь вниз, ты там и находился;
Но я в той точке сделал поворот,
Где гнет всех грузов отовсюду слился;
112
И над тобой теперь небесный свод,
Обратный своду, что взнесен навеки
Над сушей и под сенью чьих высот
115
Угасла жизнь в безгрешном Человеке;[517]
Тебя держащий каменный настил
Есть малый круг, обратный лик
Джудекки.
118
Тут – день встает, там – вечер
наступил;
А этот вот, чья лестница мохната,
Все так же воткнут, как и прежде был.
121
Сюда с небес вонзился он когда-то;
Земля, что раньше наверху цвела,
Застлалась морем, ужасом объята,
124
И в наше полушарье перешла;
И здесь, быть может, вверх горой
скакнула,
И он остался в пустоте дупла».[518]
127
Там место есть, вдали от Вельзевула,
Насколько стены склепа вдаль ведут;
Оно приметно только из-за гула
130
Ручья, который вытекает тут,
Пробившись через камень, им точимый;
Он вьется сверху, и наклон не крут.
133
Мой вождь и я на этот путь незримый
Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
И двигались все вверх, неутомимы,
136
Он – впереди, а я ему вослед,
Пока моих очей не озарила
Краса небес в зияющий просвет;[519]
139
И здесь мы вышли вновь узреть
светила.[520]
|
