Песнь вторая
У
подножия горы Чистилища – Новоприбывшие души умерших
1
Уже сближалось солнце, нам незримо,
С тем горизонтом, чей полдневный круг
Вершиной лег поверх Ерусалима;[544]
4
А ночь, напротив двигаясь вокруг,
Взошла из Ганга и весы держала,
Чтоб, одолев, их выронить из рук;[545]
7
И на щеках Авроры, что сияла
Там, где я был, мерк бело-алый цвет,
От времени желтея обветшало.
10
Мы ждали там, где нас застал рассвет,
Как те, что у распутья, им чужого,
Душою движутся, а телом нет.
13
И вот, как в слое воздуха густого,
На западе, над самым лоном вод,
В час перед утром Марс горит багрово,
16
Так мне сверкнул – и снова да
сверкнет![546]
–
Свет, по волнам стремившийся так
скоро,
Что не сравнится никакой полет.
19
Пока глаза от водного простора
Я отстранял, чтобы спросить вождя,
Свет ярче стал и явственней для
взора.
22
По сторонам, немного погодя,
Какой-то белый блеск разросся чудно,
Другой – под ним, отвесно нисходя.
25
Мой вождь молчал, но было уж нетрудно
Узнать крыла в той первой белизне,[547]
И он, поняв, кто направляет судно,
28
«Склони, склони колена! –
крикнул мне. –
Молись, вот ангел божий! Ты отныне
Их много встретишь в горней вышине.
31
Смотри, как этот, в праведной
гордыне,
Ни весел не желает, ни ветрил,
И правит крыльями в морской пустыне!
34
Смотри, как он их к небу устремил,
Взвевая воздух вечным опереньем,
Не переменным, как у смертных крыл».
37
А тот, светлея с каждым мановеньем,
Господней птицей путь на нас держал;
Я, дольше не выдерживая зреньем,
40
Потупил взгляд; а он к земле пристал,
И челн его такой был маловесный,
Что даже и волну не рассекал.
43
Там на корме стоял пловец небесный,
Такой, что счастье – даже речь о нем;
Вмещал сто душ и больше струг
чудесный.
46
«In exitu Israel»[548] – так, в одном
Сливаясь хоре, их звучало пенье,
И все, что дальше говорит псалом.
49
Он дал им крестное благословенье,
И все на берег кинулись гурьбой,
А он уплыл, опять в одно мгновенье.
52
Толпа дичилась, видя пред собой
Безвестный край, смущенная немного,
Как тот, кто повстречался с новизной.
55
Уже лучи во все концы отлого
Метало солнце, их стрелами сбив
С небесной середины Козерога,[549]
58
Когда отряд прибывших, устремив
На нас глаза, сказал нам: «Мы не
знаем,
Каким путем подняться на обрыв».
61
Вергилий им ответил: «С этим краем
Знакомимся мы сами в первый раз;
Мы тоже здесь как странники ступаем.
64
Мы прибыли немного раньше вас,
Другим путем, где круча так сурова,
Что вверх идти – теперь игра для
нас».
67
Внимавшие, которым было ново,
Что у меня дыханье на устах,
Дивясь, бледнели, увидав живого.
70
Как на гонца с оливою в руках
Бежит народ, чтобы узнать, в чем
дело,
И все друг друга давят второпях,
73
Так и толпа счастливых душ глядела
В мое лицо, забыв стезю высот
И чаянье прекрасного удела.
76
Одна ко мне продвинулась вперед,
Объятия раскрыв так благодатно,
Что я ответил тем же в свой черед.
79
О призрачные тени! Троекратно
Сплетал я руки, чтоб ее обнять,
И трижды приводил к груди обратно.
82
Смущенья ли была на мне печать,
Но тень с улыбкой стала отдаляться,
И ей вослед я двинулся опять.
85
Она сказала мне не приближаться;
И тут ее узнал я[550] без труда
И попросил на миг со мной остаться.
88
«Как в смертном теле, – молвил
дух тогда, –
Тебя любил я, так люблю вне тленья.
Я подожду; а ты идешь куда?»
91
«Каселла мой, я ради возвращенья
Сюда же, – я сказал, –
предпринял путь.[551]
Но где ты был, чтоб так терять мгновенья?»
94
И он: «Обидой не было отнюдь,
Что он, беря, кого ему угодно,
Мне долго к прочим не давал
примкнуть;
97
Его желанье с высшей правдой сходно.
Теперь уже три месяца подряд
Всех, кто ни просит, он берет
свободно.
100
И вот на взморье устремляя взгляд,
Где Тибр горчает, растворясь в
соленом,
Я был им тоже в этом устье взят,
103
Куда сейчас он реет водным лоном
И где всегда в ладью сажает он
Того, кто не притянут Ахероном».[552]
106
И я: «О если ты не отлучен
От дара нежных песен, что, бывало,
Мою тревогу погружали в сон,
109
Не уходи, не спев одну сначала
Моей душе, которая, в земной
Идущая личине, так устала!»
112
«Любовь, в душе беседуя со мной»,[553] –
Запел он так отрадно, что отрада
И до сих пор звенит во мне струной.
115
Мой вождь, и я, и душ блаженных стадо
Так радостно ловили каждый звук,
Что лучшего, казалось, нам не надо.
118
Мы напряженно слушали, но вдруг
Величественный старец[554]
крикнул строго:
«Как, мешкотные души? Вам досуг
121
Вот так стоять, когда вас ждет
дорога?
Спешите в гору, чтоб очистить взор
От шелухи, для лицезренья бога».
124
Как голуби, клюя зерно иль сор,
Толпятся, молчаливые, без счета,
Прервав свой горделивый разговор,
127
Но, если вдруг их испугает что-то,
Тотчас бросают корм и прочь спешат,
Затем что поважней у них
забота, –
130
Так, видел я, неопытный отряд,
Бросая песнь, спешил к пяте обрыва,
Как человек, идущий наугад;
133
Была и наша поступь тороплива.
|
